Good writing:
Summary
Questions
Notes
|
Good writing: SummaryQuestionsNotes
|
Молодой человек. Восемнадцать? Он и Сын не могут встретится. Сын не знает его. Толя не знает Сына, собственное будущее.ПАПА. Уроков много задают? Пиши, пиши.
ТОЛЯ. Это не уроки. Я пьесу пишу.
[How he left the house, conflict -- scene].
[Scene two: Mama and Olya came to see him.]
МАМА. Вернись, он жалеет, просит, но гордый тоже - вот и не пришел.
ОЛЯ. Он на бaлконе курит и переживает. Курить начал.
ТОЛЯ. Да не могу я! Вы что не понимаете?
МАМА. Он тебя любит.
ТОЛЯ. Да что это значит? Он меня не знает! Не знает и знать не хочет!
МАМА. Сынок, мы в другое время жили. Другие песни пели. Он твоего Высоцкого слушает, слова ему нравятся, котлько зачем хрипит так, говорит, кричит как резанный....
ТОЛЯ. От того и кричит, что никто не слушает.
МАМА. Как уголовник, как блатной, вот отец и не хочет, чтобы ты за ним... Почему ты не хочешь, чтобы красиво...
ТОЛЯ. Вот видишь? Послушай только что говоришь? Красиво? Что красиво? Что вас как рабов держат? Что красиво? Что с своими детьми дома сидеть не могла?
МАМА. Да мы как все, не хуже других жили, старались, как могли. Что же мы можем сделать?
ОЛЯ. Мама, не говори с ним об этом. Он только больше рассердится... (плачет)
ТОЛЯ. Не плачь! Слышишь, не плачь! (Мама и Оля плачут)
...
ТОЛЯ (Оле). Ты смотри (открывает книгу, читает - "Тень Птицы"). "В круглых сиренево-серых облаках все чаще начинает проглядывать живое небо"... Видишь -- облака "круглые"! А небо живое! "Сиренево-серых" тоже хорошо. Вот, наугад! (открывает опять Бунина) "Отец мой похож был на ворона" -- это первая строчка! (Листает, "Ворон"). Вот, я докажу, теперь -- последняя: "На шейке у нее темным огнем сверкал рубиновый крестик" -- темным огнем - это хорошо, -- "тонкие, но уже округлившиеся руки были обнажены," -- "уже округлившие руки" -- очень хорошо! Вот как пишет! Вот как надо! А меня -- ничего не видно, вместо предложения обрубки какие-то! Кто же это перечивать будет, когда я сам даже читать не могу? Ну, ты открой, все равно где. (Оля открывает книгу наугад) Читай, где хочешь. Что-нибудь короткое.
ОЛЯ (читает). "Дядя и тетя были богаты".
ТОЛЯ. Все? Точка? Это откуда?
ОЛЯ. "Антигона"...
ТОЛЯ. Первое предложение в новом параграфе, да?
ОЛЯ. Да.
ТОЛЯ. Видишь? Видишь теперь? Как просто. Я рассказа этого не помню, но все рано. "Дядя и тетя были богаты" -- это не дрова, это как "море было большое". Давай еще!
ОЛЯ (открывает, читает - "Чистый Понедельник"). "Темнел московский серый зимний день"....
ТОЛЯ. Нет, не так, дай я (читает). "Темнел московский серый зимний день," -- тут важно "темнел" и "серый" -- "холодно зажигался газ в фонарях," -- вот от одного слова, знаешь какого? "холодно"! -- "тепло освещались витрины магазинов"...
СЫН. И сразу -- "тепло"! "Холодно зажигался" и "тепло освещались"! Читай еще!
ТОЛЯ (читает). " -- и разгоралась вечерняя, освобождающаяся от дневных дел московская жизнь: гуще..."
СЫН (Анатолию). Ага! "Разгоралась"! Подожди! "Разгоралась" -- и "вечерняя"!
ТОЛЯ (продолжает читать). "... гуще и бодрей неслись извозчичьи санки, тяжелей гремели переполненные, ныряющие трамваи, -- в сумраке уже видно было, как с шипением сыпались с проводов зеленые звезды, -- оживленнее спешили по снежным тротуарам мутно чернеющие прохожие..."
АНАТОЛИЙ. "Мутно чернеющие прохожие" -- это, конечно, хорошо.
СЫН. А "ныряющие трамваи"? А "с шипением сыпались с проводов зеленые звезды"!
(Все молчат)
ТОЛЯ (Оле). Понимаешь теперь?
(Оля кивает, но глаза опускает)
ТОЛЯ. Это знаю. "Чистый Понедельник" -- верно?
(Оля опять кивает)
...
